Музыка и смерть часто идут рука об руку. Песнопения и игра на инструментах издревле использовались в погребальных ритуалах, которые сильно отличаются в разных культурах. Классические композиторы часто обращались к образу смерти в своих произведениях. Современные артисты тоже не оставляют попыток осмыслить конечность жизни во всех возможных жанрах. «Рамблер» изучил эти и другие точки пересечения, а заодно составил плейлист с песнями о смерти.
С давних времён музыка стала частью похоронных обрядов и традиций. В ходе религиозных церемоний она приобрела священный смысл. Впоследствии композиторы принялись раскрывать тему смерти через своё искусство. То есть музыка — это сильнодействующее средство, которое может использоваться для ритуализации, сакрализации и эстетизации смерти.
Музыковед Иван Сёмкин считает, что в погребальных ритуалах музыка погружает в пограничное состояние наподобие транса. В отдельных российских деревнях, например, до сих пор сохраняется народная традиция женских плачей-причетов на похоронах.
По мнению Сёмкина, сакрализация и эстетизация смерти больше связаны с западными традициями в профессиональной музыке:
Иван Сёмкин, специализирующийся на западноевропейском искусстве Нового времени, выделяет две основные темы в музыке, своего рода эмблемы, связанные с образами смерти. Это Dies irae и Danse macabre.
Dies irae означает «День гнева» на латыни и представляет собой культовое средневековое песнопение, повествующее о Страшном суде. Этот напев цитировался в творчестве множества композиторов: Вольфганга Амадея Моцарта, Джузеппе Верди, Сергея Рахманинова и других.
Danse macabre переводится с французского как «танец смерти». Это прежде всего один из устойчивых сюжетов в живописи, который впоследствии проник и в музыку. «Если традиция использования Dies irae очень давняя, то танец смерти стал привлекать внимание композиторов начиная с XIX века. Есть сочинения, которые так и называются. Самое популярное из них — симфоническая поэма Камиля Сен-Санса, а самое глубокое — это вокальный цикл Мусоргского “Песни и пляски смерти”», — рассказывает Сёмкин.
Модест Петрович Мусоргский
Многие выдающиеся классические композиторы обращались к образу смерти в своём творчестве. Иван Сёмкин выделяет кантату Баха для баса соло Ich habe genug.
Другой неочевидный пример, как композитор может обыгрывать образ смерти, можно найти в опере Рихарда Вагнера «Тристан и Изольда». В этом сочинении стирается грань между жизнью, любовью и смертью, считает Сёмкин: «Герои бегут от света дня и повседневности. Они жаждут смерти как желанного мгновения соединения друг с другом. Последняя сцена оперы, смерть Изольды, получила название Liebestod, которое можно перевести как “смерть в любви” или “любовь в смерти”. Но если Тристан умирает от раны, то Изольда — от переизбытка чувства любви, от экстаза. И умирает ли она?.. Вопрос до конца непрояснённый. Некоторые исследователи даже сравнивают последнюю сцену оперы с физиологическим оргазмом. И конечно, в случае с “Тристаном” нужно говорить уже о романтизации смерти».
В Европе похоронные процессии издавна сопровождались музыкальными скорбными маршами — их прообразы существовали даже во времена Древнего Рима. В последние несколько столетий многие композиторы Старого Света сочиняли собственные версии траурных маршей. Фридерик Шопен написал одно из самых известных подобных произведений, оно стало частью его «Сонаты для фортепиано № 2 си-бемоль минор». Но не везде к похоронам относятся как к грустному событию.
Фридерик Шопен
За пределами Европы музыка тоже зачастую играет важную роль в похоронных традициях. «Рамблер» отобрал несколько самобытных примеров.
Американский город Новый Орлеан считается родиной джаза. Не стоит удивляться, что там есть традиция и похороны проводить под соответствующую музыку. Шествие духового оркестра начинается под сдержанные и серьёзные мелодии. Постепенно музыка ускоряется и становится более весёлой, превращаясь в праздник жизни с танцами и импровизациями. В последние годы джазовые похороны проводятся редко — в основном для джазовых музыкантов.
У народа Маори из Новой Зеландии есть особый культурный танец под названием хака, сочетающий пение и гримасничество. Со стороны это действо выглядит весёлым и энергичным, а участники часто высовывают язык. У танца много разновидностей, все они несут разные социальные цели: что-то исполнялось перед битвой, что-то для празднеств. Хака Манава Вера предназначена для серьёзных мероприятий вроде похорон. Маори танцуют и поют хаку до сих пор.
Малагасийцы из Мадагаскара не считают, что усопшим следует соблюдать режим вечного покоя. Каждые семь лет они проводят ритуальную церемонию Фамадихана, также известную как «переворачивание костей». Для этого они откапывают своих захороненных родственников, опрыскивают останки вином или парфюмом для пущего благоухания и оборачивают их в новую одежду.
На этом малагасийцы не останавливаются и под жизнерадостную мелодию танцуют с трупами на улицах города. Для торжества нанимаются музыканты и актёры народного малагасийского театра хирагаси. Фамадихана считается радостным событием, где слёзы не приветствуются. Для близких это возможность не забывать своих родных, поделиться с ними новостями, попросить благословения и позаботиться об их останках. Празднования могут длиться несколько дней, после чего мертвецов возвращают обратно в могилы в семейных криптах.
Иногда смерть находит отражение в музыке неожиданно практическим путём, где особое звучание достигается благодаря человеческим останкам.
«Когда альбом жизни достигнет конца, почему бы не крутить эту запись вечно?» — такой философский вопрос встречает посетителей сайта компании And Vinyly. Эти британские умельцы навострились создавать виниловые пластинки из человеческого праха. На подобный памятный сувенир можно записать любимые треки почившего или послание от него. Стоит это удовольствие от нескольких тысяч фунтов — цена каждый раз индивидуальна и зависит от многих факторов, таких как размер заказа или страна, откуда он производится. На одну пластинку требуется одна чайная ложка праха кремированного человека.
В подобных практиках можно было бы заподозрить каких-нибудь оккультных металистов или африканских людоедов. Но нет, музыкальные инструменты из человеческих костей используются в ритуале тибетского буддизма под названием чод. Эту практику проводят в уединённых местах, чаще всего под покровом ночи на кладбищах и в местах сожжения трупов. В обряде участвуют флейта из бедренной кости под названием «ганлин» и барабаны из двух черепов. В идеале кости должны принадлежать ребёнку из семьи брахмана. Хотя кости умершего от болезни или преступника тоже подходят.
В ходе ритуала практикующий дует в ганлин, вызывая духов трёх миров, и предлагает демонам своё тело. В случае успеха происходит избавление от страхов и привязанностей, а человек приближается к духовному пробуждению.
Активный интерес к исследованию заупокойных тем сохраняется и в современной музыке. «Рамблер» собрал расширяющий кругозор плейлист из песен о смерти в разных музыкальных жанрах, в том числе весьма экзотичных.
Гитарист и вокалист рок-группы Blue Öyster Cult Бак Дхарма был в шоке, когда многие усмотрели пропаганду суицида в его песне «(Don't Fear) the Reaper» («Не бойся жнеца»). В представлении артиста это была композиция о вечной любви, которая продолжается даже после неизбежной кончины. «Смерть — это часть жизни, поэтому не надо её бояться, просто знайте, что она ждёт всех, просто это происходит в разное время», — объяснил Дхарма в интервью Music Radar в 2024 году.
The Cure написали столько мрачных и меланхоличных песен, что стали в авангарде жанра готического рока. Их третий альбом Faith солист Роберт Смит писал в депрессии. Песню Funeral party он построил вокруг впечатлений от посещения похорон своих бабушки и дедушки. В интервью 1983 года для журнала Rockerilla он так это описывал: «Когда умирает кто-то из твоих знакомых, ты внезапно осознаёшь, что такое смерть. Нечто обретает форму в твоём разуме, оно перестаёт быть неопределённой абстрактной сущностью». Трек передаёт тяжёлое чувство от знакомства с этим явлением.
Песня Fade to Black потрясла фанатов трэш-метал-группы Metallica. Не столько своим текстом, преисполненным безысходностью перед скорой встречей со смертью, сколько тем, что это была первая баллада коллектива. Поклонники, привыкшие к тяжёлому звучанию, не ожидали такого ножа в спину.
В переводе на русский Джеймс Хэтфилд поёт примерно следующее: «Смертельная утрата, это не может быть взаправду, я не могу вынести эти адские чувства, пустота наполняет меня до грани агонии». Страшно представить, какие обстоятельства подтолкнули музыканта к столь депрессивной лирике. Оказалось, что всему виной была потеря любимого гитарного комбика от фирмы Marshall, — какой-то бессердечный негодяй украл всё оборудование группы. Результатом стала одна из самых пронзительных песен Metallica.
Zero Kama — культовый проект в узких кругах любителей ритуального эмбиента. Так называют минималистичную музыку с мрачной атмосферой в антураже всевозможных тёмных и оккультных ритуалов.
«Все инструменты, которые можно услышать в этом альбоме, были сделаны исключительно из человеческих костей руками Zero Kama. Они никогда больше не использовались со времён записи, которая прошла в секретном храме Лайлы с 5 по 28 мая 1984 года», — говорится в описании к альбому. Правда это или мистификация, никто не знает. Лайла, в чьём храме происходили описанные безобразия, — это ангел ночи в некоторых толкованиях Талмуда. Больше у Zero Kama альбомов не выходило, но и этот один многим даст фору по жуткой и зловещей атмосфере.
Эмо-панк-группа My Chemical Romance выдала свою программную работу в виде рок-оперы The Black Parade. Для записи релиза коллектив изолировался в особняке Парамор в Лос-Анджелесе, оборвав контакты с внешним миром. Там участников мучили ночные кошмары, впоследствии они даже заявляли, что в особняке водятся привидения.
Концептуальный альбом представляет собой воспоминания умирающего от рака пациента и его путь в загробную жизнь. Смерть является к нему в образе Чёрного Парада, шествия, которое он видел в детстве с отцом. Несмотря на мрачную тематику, композиция имеет задорное и жизнеутверждающее звучание. Вокалист Джерард Уэй впоследствии в подкасте My Turning Point назвал Welcome to the Black Parade «торжеством человеческого духа над тьмой».
Фьюнерал-дум-группа Bell Witch записала альбом Mirror Ripper как попытку осмыслить смерть их бывшего участника. Барабанщик и один из основателей коллектива Эдриэн Гуэрра скончался в возрасте 36 лет от сердечного приступа. Весь альбом состоит из одной 83-минутной композиции. В ней есть сегмент под названием The Words of the Dead («слова мёртвых»), где звучат неиспользованные прежде вокальные партии Гуэрры. Это придаёт записи ещё более потустороннее звучание.
Сам по себе жанр фьюнерал-дум сочетает дэт-дум-метал с траурной музыкой. Для него характерны тягучий и медленный темп, атмосфера безысходности и печали, мрачные клавишные в духе дарк-эмбиента, заунывные распевы и надрывное рычание. Всем этим можно сполна проникнуться в Mirror Reaper.
В 2024 году благотворительная организация Marie Curie опросила тысячу жителей Великобритании на тему, какую музыку хотели бы послушать перед смертью их неизлечимо больные родные. Чаще всего они выбирали духоподъёмную композицию Фрэнка Синатры My Way и песню The Beatles «Hey Jude». 84% опрошенных согласились, что музыка помогала успокаивать и расслаблять их близких.
В 2019 году похожий опрос проводился и среди россиян. В этом случае люди ничем не болели, но у них всё равно узнали, какая песня должна звучать перед их смертью или на их похоронах. Победил рок-боевик группы AC/DC с красноречивым названием Highway to Hell («Шоссе в ад»).
Несмотря на эти забавные культурологические отличия, многие люди предпочитают отправляться в мир иной под любимые треки и готовы подбирать идеальный саундтрек для этого действа. Это ещё одно из многочисленных пересечений музыки и смерти. Не зря же говорится «помирать так с музыкой».
Как появилась космическая музыка, где её послушать и какой она бывает
.webp)
